"Арт-ноябрь"

[Roza Vetrov]

XXII. Игра и пир

Нынешнее завершение фестиваля случилось нетрадиционным. Вместо инструментального концерта — драматическая постановка театра «Декамерон». Называется «Дочки-матери», концертное трио по главам романа Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы». Режиссёр Александр Орлоцки. Исполнители: Анастасия Авдеева (госпожа Хохлакова), Екатерина Семёнова (Лиза Хохлакова) и Игорь Макаров (Алёша Карамазов). Сюжет — повествование о так и не начавшейся любовной истории Лизы и Алёши. Всего в спектакле 4 «музыкальных» по характеру части (Allegro grazioso, Adagio teneramente, Scherzando emozionare, Accanitamente con fuoco), но я бы, честно говоря, разделила его на две: трио (1-я) и два монолога (2-я). Потому что после антракта Алёша Карамазов оказался в прямом смысле слова вытесненным из повествования двумя его героинями, каждая из которых рассказывала нам свою историю.
Театр абсолютно классический по отношению к тексту первоисточника, общению артистов с аудиторией и по собственно манере осмысления представления как целого. Внешне — лапидарность, строгость и аскетизм: три пюпитра, три стула, три солиста. Вначале всё это рядом, «в кучке»: эмоции и откровения говорящего так понятны собеседникам, они хорошо ощущают друг друга и стараются друг другу сопереживать…Трио. А за 15 минут перерыва словно целая вечность прошла: Алёша вместе со своим пюпитром отодвинут на максимальное расстояние, дамы уже не сопереживают и даже не слышат друг друга, их монологи жестки и слащавы, а жесты подчёркнуто банальны. Алёша — практически статист; от него ждут реплик — и они прорывают бесконечную вязь любимых Достоевским истерических монологов, но при этом и тонут, растворяются в ней, доходя до полной немоты героя.
Отношения Хохлаковых и Алёши Карамазова — в романе линия отнюдь не главная. И с трудом припоминаемая в подробностях. Однако постановщик так сумел отобрать и организовать временами рыхловатый и отягощённый многими «побочными» смысловыми составляющими «поток сознания» текста Достоевского, что у зрителя возникает впечатление, будто этот текст и «держит» спектакль, являясь его основной драматургической структурой.
При всём моём уважении к классику — это не так. Грамотная, стильная и продуманная режиссура и особенно феноменальная по силе воздействия актёрская игра являются истинными движущими силами представления и — в конечном счёте — его главными удачами.
Сопоставления и контрасты быстрых и медленных, текучих и резких, концентрированных и разреженных разделов, отрывков, жестов и красок спектакля и составляют его ритмический «каркас». А невероятная — то явная, то (чаще) скрытая энергетика подачи солистов — создаёт ту гипнотизирующую зал актёрскую «хватку», что никого не может оставить равнодушным.
Более того: ведь от читателя романа даже не требуется задумываться на тем, какие смысловые бездны скрываются за обманчиво-простыми внешне монологами героев именно этой истории. По поводу «Братьев Карамазовых» есть о чём подумать и без неё. А тут — отдельно взятый маленький, совсем незначительный эпизод. Обладающий тем не менее качествами и содержательными объёмами, полифонией красок и настроений, присущих всему большому сочинению. Отражающий фундаментальную и глубокую метатему творчества писателя в целом.
В этой связи сегодняшний Достоевский напомнил мне музыку Шостаковича: она также бывает иногда уморительно-смешной, и пошловатой, и легковесной, и изящно-играющей, и мелкой. Но по сути, по большому счёту, её смысл в детали и целом единственный. Трагический.
Конечно, эпизод из «Братьев Карамазовых» не претендует на симфоническую всеохватность. По жанру это театр камерный. По отточенности и виртуозности ансамблевой игры — действительно трио (причём явно струнное). По манере подачи с её особенным вниманием к мелочам — трио классического образца.
Господство слова и идеи. Истинный «пир духа» при почти полном отсутствии «плоти» театрального антуража.
В программке театра об этом сказано чуть иначе: пир творчества.

Светлана Петухова

[Roza Vetrov]

«Братьев Карамазовых» я не читал…

…что прошу учесть при чтении данного текста.
Не могу сказать, что это было гениально сыграно — это было пережито, причём не на наших глазах, а вместе с нами. Вполне возможно, что такое впечатление создаётся благодаря небольшой уютной аудитории, но всё же каждый из зрителей принимал участие, как будто это не сцены из книги, а спонтанно происходящие события, свидетелями которых мы внезапно стали.
Эмоций было более чем достаточно: их хватило не только на то, чтобы мы могли их увидеть, но и на то, чтобы осознать и почувствовать.
Представление смотрелось очень естественно, очень логично и правильно, несмотря на разницу между тем временем, которое было показано в «Братьях Карамазовых», и нынешним.
Чувства Maman прослеживались именно в той степени, чтобы это было естественно, а не так, как будто ты находишься «внутри» персонажа и всё видишь оттуда. И не «душа нараспашку». Каждое чувство передавалось как в реальной жизни — ты слышишь в голосе и видишь в действиях и выражениях лица персонажа, что происходит в его сердце, но ты не можешь со стопроцентной уверенностью сказать, что это действительность, а не игра.
Чувства и мысли главного героя скрыты, что доставляет огромное удовольствие. В его разговорах с Maman почти всегда понятно, что и почему будет сказано, но диалоги с Лиз — это на самом деле лишь возможность догадываться о том, что скажет Карамазов, и (что самое приятное) о том, что скажет сама Лиз.
Впечатление, произведённое «Братьями Карамазовыми», вызвано не только сценами и характерами, но и оригинальной формой постановки, и отличной игрой актёров.
Исполнителям — отдельное спасибо. Непросто делиться своей энергетикой, чувствами и эмоциями с публикой, да ещё в таком сложном произведении. Respect.

L.

[Roza Vetrov]

XXIII. Congratulations

Вчера состоялось торжественное закрытие фестиваля. И концерт — последний. Пользуясь замечательным случаем, напишу немного о моём любимом фортепианном дуэте Ирины Силивановой и Максима Пурыжинского.
Вчера они исполняли хиты — 5 пьес из двух сюит Грига «Пер Гюнт» и 5 «Венгерских танцев» Брамса. Впрочем, в интерпретации ансамбля большинство сочинений становятся хитами — оригинальными, виртуозными, надолго запоминающимися.
Вот Григ. Что более известно из его музыки, чем эти пьесы? И, однако, артисты умудряются каждый раз подчеркнуть в них не только то, что представляется традиционно интересным слуху. В «Утреннем настроении», например, «зацепила» вовсе не прозрачная пейзажность основной темы, а последующее её развитие — эмоциональность и щемящая грусть романтической секвенции, размывающей устоявшуюся временную структуру музыкального пейзажа. «Песня Сольвейг» воспринималась как безнадёжный призыв, брошенный в пустоту, а мажорный припев привносил лишь элемент самоуспокоения, ещё более подчёркивающий отчаянное смирение бесконечного ожидания. От «Жалобы Ингрид», честно говоря, просто «мурашки по коже» — тяжёлая, временами истеричная, по накалу почти трагическая музыка. «Танец Анитры» завораживал не только изысканным, капризным мелодическим кружением, но и настойчивыми, категоричными «наступлениями» сочных, объёмных, совсем не соблазнительных басов. И в «Пещере горного короля» низкие регистры по соотношению звучности явно преобладали, создавая эффект поглощения света этой самой пещерной чернотой.
«Венгерские танцы» были преподнесены солистами явно в качестве контраста «Пер Гюнту». Очень эффектные произведения — виртуозные, по содержанию достаточно однозначные и не требующие скрупулёзного вслушивания для обнаружения особенно тонких фабульных моментов. Господство внешнего — яркого и театрального — антуража. При котором на первый план естественным образом выдвинулись качества чисто исполнительские: великолепный ансамбль, филигранная отделка пассажей, контрасты вязких и лёгких, объёмных и прозрачных звучностей, разных ритмически-танцевальных элементов и мелодических мотивов и тем.
Концерт дуэта воспринимался истинно музыкальным приношением — слушателям и фестивалю. Последнему — в качестве подарка на юбилей. Ибо вчера XV-й праздничный сезон «Арт-ноября» наконец завершился. Можно сказать, что этот прекрасный осенний марафон искусств вступил в период зрелости. Обозревая историю фестиваля, вполне можно подвести некоторые итоги, разумеется, совсем не объективные, а связанные прежде всего с моментами личностного восприятия. Итак, не вызывает никакого сомнения,
что за эти годы у фестиваля появился не только «круг друзей» (как сказала в заключительном слове Натэлла Войскунская), но и — шире — круг замечательных слушателей — тонких, умных, по-настоящему восприимчивых и сопереживающих;
что атмосфера смыслового «совпадения» полотен художественных выставок и исполняемой музыки в огромной степени важна для публики;
что основной «костяк» инструментальных ансамблей и солистов фестиваля в большинстве представляет лучшие артистические силы отечественного камерного исполнительства;
что формат выступлений так называемого камерного типа невероятно сложен и для осмысления музыкантами, и для постижения слушателями — и именно поэтому столь редок и необходим,
наконец, что формат благотворительных вечеров, представляемых фестивалем на протяжении целого месяца (!), является редчайшим прецедентом в столичной концертной жизни,
и в связи с этим: что замысел главного устроителя и активного пропагандиста фестиваля — Алексея Ильича Комеча — живёт и будет продолжать жить.

Мои искренние поздравления и горячая благодарность:
организациям-устроителям —
Министерству Культуры Российской Федерации,
Государственному институту искусствознания,
Международному театральному центру «Весь мир»,
Благотворительному фонду «Семья для каждого ребёнка»,
Фонду РНТ «ГРАНИ».
Художественному руководителю фестиваля — Наталии Александровне Рубинштейн,
Арт-директору фестиваля — Натэлле Ильиничне Войскунской,
Директору Зеркального зала Государственного института искусствознания —
Людмиле Павловне Шиповской (а также её мужу — каждодневному, скромному и своевременному помощнику),
Директору Дома-музея М.И. Цветаевой — Эсфири Семёновне Красовской.
ВСЕМ исполнителям фестиваля — романтическим героям моих рецензий;
ВСЕМ художникам (как живым, так и ныне покойным — благодарность не знает хронологических границ), чьи полотна украшали «фестивальные» стены в разные годы — Александру Токареву, Виктору Бокареву, Жакомо де Пассу, Максу Хаазе, Александру Драговому, Сергею Эйгесу, Исаю Зейтману, Ирине Мащицкой, Наталии Брагиной, Анастасии Зарецкой, Вере Коршуновой, Михаилу Гельману, Марии Суворовой, Сергею Блезе, Даниилу Жирову, Анатолию Мосийчуку, Александру Орлову, Павлу Никифорову, Надежде Кульчицкой, Гарри Зуху, Алле Бединой, Маргарите Сюриной, Петру Бронфину, Константину Шевалье, Ольге и Юрию Топаниным, Стелле Шалумовой;
Алексею Комечу — автору выставки «Мир русской архитектуры в фотографиях»;
хранителям наследия художников, в результате чьих усилий мы смогли ознакомиться с работами С. Эйгеса, Ж. де Пасса, И. Зейтмана, П. Никифорова, А Орлова.
Ведущим фестивальных концертов — музыковедам Фаине Коган и Ирине Тушинцевой. Благодаря им сопроводительные анонсы вечеров выросли в отдельный содержательный пласт (как когда-то, в первые годы существования «Арт-ноября»);
активным и толковым «помощницам» фестиваля — студенткам Московского государственного университета Дарье Желудковой, Барбаре Судец, Марии Огородниковой, Дарье Соломаха, студентке Школы-студии МХАТ Маргарите Хусаиновой;
радиостанции «Орфей» — за поддержку и неоценимую помощь в организации и проведении фестиваля, а также за содействие расширению его слушательской аудитории за счёт трансляции концертов в эфире;
Алексею Зубову, Алексею Чарыкову и Борису Лифановскому — за помощь и активную интернет-поддержку фестиваля;
Салону креативной флористики «Jardin Sacre» — за стильное и продуманное украшение фестивальных аудиторий.
До свидания, господа. Надеюсь на встречу через 11 месяцев.

Светлана Петухова.

[Н.Рубинштейн]

Дорогие друзья, коллеги, читатели и слушатели Форума Классика!
Юбилейный фестиваль Арт-ноябрь закончился. Огромное спасибо всем за внимание, поддержку, деятельный и детальный интерес к концертам, выставкам и спектаклям фестиваля!
Отдельная благодарность Боре за помощь и гостеприимство!

С уважением,
Н. Рубинштейн