Волгоград-фортепиано - 2004

[Михаил Лидский]

А Р.В.Тамаркина здесь ни при чем? Что-то мне думается...

[Walter Boot Legge]

А Р.В.Тамаркина здесь ни при чем? Что-то мне думается...

Не-е, Михаил Викторович, если говорить о квинтете ( а не квартете как в случае с Э.К. Вирсаладзе и Овчареком & Co.) то Тамара Фидлер, подходит лучше чем Роза Тамаркина или Мария Юдина!

Во-первых, имя Тамара фонетически ближе к имени Татьяна, чем к именам Мария или Роза!
Во-вторых, Илья настаивает на том, что квартет был Ленинградский, что тоже подходит в случае с Фидлер ( квартет им. Танеева), и не подходит в 2х остальных: кв-т им. Бетховена (Юдина) и кв-т Большого Театра (Тамаркина)
В-третьих, Гольдфарб легче перепутать с Фидлер, чем с Тамаркиной (а с Юдиной и подавно)

Номер пластинки с Тамарой Фидлер - Д 025229-30

[Илья Блинов]

Признаю свою ошибку: действительно, Фидлер, а не Гольдфарб.

[Vic]

Признаю свою ошибку: действительно, Фидлер, а не Гольдфарб.

Все почувствовали разницу?? Однако как быстро ты успел в Нижегородскую консерваторию сбегать!

[Walter Boot Legge]

Все почувствовали разницу?? Однако как быстро ты успел в Нижегородскую консерваторию сбегать!

В фонотеке университета штата Огайо есть всё! (Кстати, Илья, Ваши путевые заметки are pretty welcome - может быть стоит начать тему?)
А, пластинка довольно редкая. Я ни разу ее не встречал, в отличие от записей квинтета с Юдиной и Тамаркиной!

[Vic]

А, пластинка довольно редкая. Я ни разу ее не встречал...

А Вы не были в фонотеке университета штата Огайо?

Илья! А и вправду - расскажите о своей музыкальной жизни!

[Михаил Лидский]

Вот новая большая цитата из Петра Вадимовича - по поводу Глазунова - взято здесь. Более полно и, что называется, конкретно-полемично этот текст изложен в ЖЖ; там же дан список литературы о Глазунове.

Миром правит охота за энергией.
Хорошо, если в этой погоне удается оставаться человеком, если не уважающим сердцем, то хотя бы понимающим умом все значение других выдающихся людей - строителей грандиозного здания человеческой культуры.
Мы постоянно высвобождаем новые, скованные ранее психические силы, даже разрушая мораль и религию, не говоря уже о традициях и эстетических школах. И все равно каждое поколение странным образом воссоздает разрушенное в новой мозаике на недолгое пребывание перед вновь наступающими силами новых поколений разрушителей. Остановить мир! Увидеть в этой круговерти нечто постоянное и стяжать уважение ко всем творцам - минимальная норма просвещенного человека.

Молодой Прокофьев внимал Дягилеву, поучающему его: "В искусстве вы должны уметь ненавидеть, иначе ваша собственная музыка потеряет всякое лицо". - "Но ведь это ведет к узости", - "Пушка оттого далеко стреляет, что узко бьет" - отвечал Дягилев.
"Он корил меня за любовь к разнообразным музыкам"
Зерна упали на благодатную почву и отныне заветы Дягилева были учтены и применяемы. Наибольшую ненависть при таком подходе должно вызывать нечто дружественное, эстетически близкое, как например этюды-картины Рахманинова, из которых по словам Рихтера Прокофьев во многом вывел свой фортепианный стиль. Природа непрязненных отзывов о великом Глазунове завершившем и обобщившем традиции классического периода русской музыки - часть того же "плана обороны".
Дела давно минувших дней... Вправе ли кто-то сейчас, подобно шакалу Табаки из Киплинга присоединять свой тявкающий голос к делу личной обороны своего творчества великим Прокофьевым против Рахмининова, Глазунова и других и кричать недостойно на каждом углу - "Кто против нас с Прокофьевым"? Эстетическая и этическая ломка начала века высвобождала новые неслыханные энергии, как до этого в эпоху становления романтизма, или новой классической школы, сменившей величайшую духовную эпоху барокко. Тектонические плиты культуры и традиций сдвинулись с места, породив мощные вихри и новые стимулы творческого переосмысления реальности.
Глазунов на фоне всего происходящего выглядит нравственной опорой и живым проводником русского духовного и музыкального становления в контексте мировой культуры. Его музыка имеет все родовые качества нетленных человеческих достижений, наряду с живописью передвижников, романами Тургенева, Гончарова. Толстого. Но особенна она близка неброской красоте родного ландшафта. Она добра по своей природе, напоена любовью сердца и лиризмом. Она эпически широка и мелодически свободна и прекрасна. Чего же вам еще?
А.. понял. Но, знаете, если прислушаться, то в его музыке можно услышать и Скрябина. Да, да! именно - не проявленного еще в воплощениях ломких и режущих гранями кристаллов врубелевского Демона-Скрябина, но его сердечную сущность и ветер одной долины, в которой они пребывали в разное время.
"Когда мы рассматриваем людей не как художников или открывателей, не как симпатичных или антипатичных в соответствии с нашими собственными вкусами, но как силы, как причины изменения в общественной структуре, в суждении о ценностях и интеллектуальном мировоззрении, мы находим, что развитие последних событий сильно меняет наши оценки, делая некоторых людей менее важными, чем они казались, а других - более важными". (Б. Рассел)
Я думаю общественное самосознание в России уже подошло к такой границе, за которой возникает необходимость переосмыслить и отдать должное великим деятелям отечественной культуры, хотя бы как проявление естественной защиты от хамского, бессмысленно-невежественного и бесцеремонного шельмования и разрушения.

[Михаил Лидский]

Что-то часто в последнее время мне приходится помещать тут чужие тексты. Вот и пользователь Ру прислал прекрасную рецензию на статью Г.Б.Гордона о Глазунове, но тут же стер ее случайно, а потому попросил меня разместить здесь. С удовольствием делаю это. Большое спасибо, Ру!

А тем временем в магазине "Симфония" (Белый зал консерватории) просят новую порцию книг, ура.

По прочтению статьи профессора Г.Б. Гордона

Написание рецензии на эту, любезно предоставленную мне Михаилом Лидским, статью профессора Г.Б.Гордона изначально не входило в мои планы, так как по недоверию к своим литературным способностям, а также специфике своей профессии, я предпочитаю не писать о музыке, а исполнять её. Тем не менее тема, затронутая автором слишком важна, и ,к сожалению, недостаточно освещена в печати. Поэтому, а также по просьбе составителя сборника Волгоград 2004, я решаюсь на несколько слов.

Во-первых, (мне думается, что с этим многие согласятся) публикация третьего фрагмента из объёмного труда профессора Гордона крайне своевременна и необходима. С нетерпеньем буду ждать появления всей книги, и очень надеюсь, что у автора по этому поводу есть уже конкретные планы и предложения. Если издание этой работы задерживается в связи с техническим, в том числе, финансовыми трудностями, то хотелось бы, пользуясь случаем выдвинуть предложение обсудить на Форуме возможность её издания «всем миром».

Автор совершенно справедливо выражает недоумение по поводу «чёрных пятен» в отечественном музыковедении в отношении жизни и творчества А.К. Глазунова, и ,особенно, пробелы в анализе его фортепьянного творчества. (Оставлю однако этот аспект статьи для тех, кого интересует особенно эта часть творческого наследия композитора.Отмечу лишь, что,может быть, весь этот несомненно очень интересный раздел статьи имеет смысл выделить в отдельную работу?)

Если в доперестроечный период это замалчивание и недоговоренность в отношении Глазунова ещё хоть как-то можно было "оправдать" трудно объяснимыми советскому читателю обстоятельствами последнего периода жизни автора, то совершенно непонятно почему жизнь и творчество одного из крупнейших русских композиторов не стало темой серьёзного и обширного исследования в конце 80-х, или 90-х.

Но это уже история.

В публикуемой статье автор очень точно определяет глубокую драму Глазунова в его «рубежном положении». Приведённые высказывания современников подчёркивают этот тезис. Глазунов оказался действительно одним из последних титанов, призванным закончить , а лучше сказать -подытожить грандиозный раздел в истории русской музыки. И ,как показывает спад композиторской активности после 1905 года, сам автор , судя по всему, осознавал (может и без особого удовольствия) такую свою роль и миссию, и не пытался овладевать новым музыкальным языком 20-го века ради большей популяризации своего немалого наследия.

Крайне интересно было узнать из статьи и то, что не признавая музыку Шостаковича, Прокофьева и некоторых других русских композиторов первой половины 20 века Александр Константинович понимал, что будущее принадлежит им. Это позиция сильного человека,и честного художника.

Малоизвестны и весьма любопытны приведённые в статье высказывания И.Ф.Стравинского.

Особо интересен тот раздел статьи профессора Гордона, в котором идёт речь о Глазунове-дирижёре. Признаюсь,что как и многие другие, я был наслышан скорее о негативных сторонах его дирижирования. Но моё мнение, как и мнение многих, обучавшихся в Ленинградской (ныне Санкт-Петербургской) Консерватории, базировалось на ещё живущих легендах и апокрифах, которые, если честно, никому и в голову не приходило проверять, или уточнять.

Не могу сказать, что благодаря обсуждаемой статье моё мнение о Глазунове-дирижёре тотально изменилось. Собственно говоря, у меня этого собственного мнения не было,нет, и не может быть, так как нельзя иметь мнение о дирижёре, не наблюдая его лично в действии, или не имея возможности опереться на его богатую дискографию. Тем не менее автор статьи убедил меня в том, что с Глазуновым-дирижёром не всё было так однозначно и просто. Замечу в скобках, что мне лично известно крайне мало дирижёров, и,особенно ,дирижировавших композиторов, чью деятельность в этом отношении можно бы было оценить однозначно положительно, или однозначно отрицательно. Как говорил Н.А. Римский-Корсаков, "Дирижирование- это дело тёмное".

По поводу того, что Глазунов-дирижёр имел наибольший успех при исполнении собственных сочинений отметим, что он не был в этом смысле исключением.Скажем, Лютославский блестяще дирижировал своей музыкой, но практически никогда не дирижировал музыкой других композиторов, а Пендерецкий много, исполняет как дирижёр музыку своих коллег. (К сожалению, далеко не всегда удачно)

Может быть в этом есть определённая закономерность?

Впрочем автор, ссылаясь во всей работе на солидные источники, что безусловно свидетельствует о высоком профессионализме, вспоминает со слов современников и о том, что А.К. иногда чувствовал себя несколько скованно,дирижируя собственной музыкой, но раскрывался,исполняя шедевры своих коллег.

Читая описания дирижёрской техники и манеры Глазунова мне вспоминается документальный фильм, запечатлевший дирижирующего Рихарда Штрауса. Смотреть на него,действительно, не очень интересно, но в конце концов дирижёр стоит за пультом не ради того, чтобы на него смотрели, а для того, чтобы оркестр играл как можно лучше, передавая максимально точно замысел композитора. Так играет оркестр у Штрауса, так, по-видимому, дирижировал и Глазунов.

Замечателен следующий абзац из статьи профессора Гордона:

Можно сказать, что музыка Глазунова «похожа» на него самого: «Кто это придумал, что по внешности нельзя судить? — писал кинорежиссер Г. М. Козинцев. — Можно. Разве внешность поэтов не походила на их поэзию? Вспомним Анну Ахматову, Маяковского, Есенина»

Не могу не процитировать ещё один фрагмент с тонким и лаконичным заключением автора статьи:

«…Характерной чертой природы Глазунова, — отмечает М. Ф. Гнесин, — была… необыкновенная способность радоваться жизни. Он точно родился, чтобы восхищаться миром, природой и людьми. Основная эмоция Глазунова — это восторг перед искусно устроенным мирозданием, лишь иногда переходящий в серьезную задумчивость, вызванную лицезрением несомненных трещин в этом мироздании!.. Это приятие мира как основное переживание и явилось источником лучших творческих достижений Глазунова»

Это верно; замечу лишь, что судить художника по тому, чего нет в его искусстве, вряд ли правомочно.

Неплохо бы было, если бы все солисты -скрипачи, да и дирижёры прочитали строки из цитируемых воспоминаний Давида Ойстраха об исполнении скрипичного концерта Глазунова под управлением автора.

Благодаря этой публикации этот шанс у них появляется- спасибо автору- и очень хочется надеяться, что они обратят на эти строки своё внимание. Слушая сегодня исполнения этого концерта многими признанными звёздами и звёздочками современного музыкального небосклона, иногда создаётся впечатление, что их желание показать свою виртуозность полностью заслоняет истинный смысл и содержание этого небольшого по размеру, но не по значимости сочинения. Как жаль.

Чрезвычайно показательны в этом смысле воспоминания Д. Ф. Ойстраха, где он рассказывает о своем исполнении скрипичного концерта Глазунова под управлением автора: «Играть с Глазуновым, — сообщает Д. Ф. Ойстрах, — было необыкновенно приятно и легко. …Темпы были несколько более медленные, чем я привык играть и слышать. Но это было очень убедительным. В сложной полифонической фактуре концерта “запела” каждая деталь, всю оркестровую ткань пронизывала необычайная певучесть, пели все инструменты оркестра, пели не только в кантилене, но и в быстрых эпизодах. Все произведение приобрело новое, свежее звучание»

Будущие исполнители музыки Глазунова должны очень внимательно прочитать тот раздел статьи, где речь идёт о том, что автор ценил в исполнителях. Здесь даётся практически инструкция по "аутентичному" подходу к музыке этого автора. Нет, это не значит, что музыку Глазунова следует играть копируя манеру автора, или идеально точно следуя его звуковым и вкусовым ориентирам.Я думаю, что многие согласятся со мной ,например, в отношении того, что блестящий пианист Д.Д. Шостакович на известной записи исполняет свой Первый фортепьянный концерт не столь интересно, как некоторые из его позднейших интерпретаторов. Но узнать- чего ожидал композитор от других исполнителей- по крайней мере крайне полезно для глубокого и адекватного исполнения его произведений.


Очень интересна часть статьи,посвящённая верности тексту исполняемого сочинения. Отметим, что позиция Глазунова по этому вопросу нашла своё продолжение и была доведена почти до абсурда автором, которого всё же очень трудно назвать прямым учеником или последователем А.К.Глазунова. Я имею ввиду уже упоминавшегося выше И.Ф.Стравинского. Последний неоднократно писал и говорил, что от дирижёра,или исполнителя он ожидает ТОЛЬКО идеально точного и максимально верного исполнения всего того, что автор записал в партитуре. НИКАКОЙ " интерпретации"!!- любил повторять Игорь Фёдорович. Сравните:



«Глазунов считал, — пишет К. Г. Шмидт, — что… поскольку текст — это основа для распознания авторских переживаний и мыслей, заложенных в произведении, исполнитель должен прежде всего отталкиваться от авторского текста. Глазунов относился нетерпимо к изменениям в тексте, не любил отсебятины и желания во что бы то ни стало показать что-либо новое, “оригинальное” (будь то какой-нибудь нюанс или изменение текста, хотя бы самое незначительное). “Прежде всего точность, ясность, определенность в целом и деталях”, — говорил Александр Константинович

Но вот дальше Глазунов добавляет:

“Композитор не все может выразить на бумаге, исполнителю нужно еще много, быть может, самое главное, — прочесть «между строк» — в этом ему помогают талант, ум и фантазия”»

С этим высказыванием Стравинский вряд ли бы согласился, хотя...на словах бы ,наверное, не согласился, но послушайте авторские записи его сочинений и вы увидите, что более прав Глазунов...

Завершая этот раздел своей работы ещё одной цитатой, автор статьи,тем не менее, предпочитает сделать основной акцент на требованиях партитуры, что вполне обоснованно, ибо только оба аспекта дают нам в сумме такое исполнение, которое надолго остётся в памяти.


К. Г. Шмидт оставил нам и другое ценное свидетельство: «Как дирижер он (Глазунов. — Г. Г.) давал исполнителям большую свободу, всячески поддерживал их инициативу, но заставлял с уважением относиться к требованиям партитуры. Как правило, он придерживался авторских темпов и к отступлениям от них относился крайне подозрительно. Не любил он также, чтобы в его собственные произведения вносились какие-либо произвольные изменения. В этом смысле он бывал безжалостен и только в более поздние годы стал допускать отдельные исключения»[111].

Итак, тщательное прочтение авторского текста в представлении Глазунова обязательно для исполнителя — в частности, для исполнителя его собственных произведений.

Последующий раздел рецензируемой статьи,который посвящён детальному анализу исполнительских ремарок А.К.Глазунова, не менее интересен и полезен, причём не только грядущему исполнителю музыки этого автора, но и каждому серьёзному музыканту-исполнителю.

В заключении автор статьи в одном абзаце даёт сверхлаконичную, но сколь же точную оценку стиля и языка А.К.Глазунова.

Музыка Глазунова отличается неторопливым и плавным развертыванием, замечательной связностью заложенных в ней мыслей, широким и естественным дыханием; нужно уметь мыслить крупными построениями, не мельчить эту музыку, стараясь придать ей большую яркость и контрастность. Самая большая трудность для исполнителя — быть верным духу этой музыки: простой и значительной; понятной, но благородной и возвышенной; глубоко человечной, но сдержанной в своих внешних проявлениях.

Единственное чего мне не хватило в этой замечательной работе- это подробного рассказа о годах,проведённых композитором за рубежом. Очень хочется надеятся, что и эти страницы его жизни и творчества, а также подробный анализ его наследия, к счастью, наконец-то оказавшегося в России, найдут своего исследователя. Буду с нетерпением этого ждать.

Спасибо г.Гордону за доставленную радость и удовольствие от прочтения его статьи, и Михаилу Лидскому-Сотоварищи за её публикацию.

Ру

[most]

О Глазунове не так давно была опубликована блестящая статья Е. Ручьевской - одного из старейших из наиболее уважаемых петербургских музыковедов. Во 2-м балакиревском сборнике 2004 г. Никто не читал?

[Арам]

Глазунов был размеренным истинно русским человеком, с типичной русской ментальностью. Это полно отражалось во всем его творчестве: от композиции до дирижирования. В этом есть исключительно положительная сторона. В таком почти бесстрастном миросозерцании открываются, на мой взгляд, самые широкие пласты духовного зрения.

Но для жизнеспособности романтического искусства, волны которого дошли вплоть до 70х годов XX века всегда необходим демонизм, яркий дионисизм, в той или иной его форме.

А осутствие этого, на мой взгляд, и явилось причиной всех известных проблем биографии композитора - его при- и послежизненной судьбы. Как вы думаете?